СССР 2061 - СССР-2061. Том 3[сборник рассказов ; СИ]

А потом произошло непоправимое. Стала пропадать связь с легшими на обратный курс кораблями. Один за другим они навсегда исчезли в межпланетном пространстве, так и не доставив на Землю драгоценный груз. Вернулся лишь один американский экипаж, и то из-за технических неполадок не добывший ни грамма вожделенного константиния. Когда они приземлились, стало ясно, что случилось с остальными экипажами. Из посадочного модуля космонавтов выносили на руках — все они получили смертельную дозу жесткого космического излучения, особенно мощного вблизи Пояса астероидов. Космос не принимал человека, и похоже было, что человечество лишилось последней надежды.

Михаил Веремеев оставался, наверное, единственным человеком на планете, равнодушно наблюдавшим за этой, как он ее называл про себя, космической возней. К ста годам у него сформировалось пронзительно-холодное, лишенное иллюзий понимание: в том виде, в котором оно пришло к середине двадцать первого века, человечество не заслуживает спасения. Горько усмехаясь, он не исключал скатывания мира к феодальному и даже рабовладельческому строю. Это было не то будущее, в котором ему хотелось бы жить, а помогать он никому не собирался. Хотя и мог.

Правильно говорят: чтобы заставить Россию встряхнуться, нужна или большая беда, или большая стройка. Такое время пришло. Беда наличествовала в полном объеме, и отвести ее могла лишь большая стройка. К этому времени оказалось, что народам бывшего Советского Союза смертельно надоело разъединение и дутый суверенитет, нужный лишь несменяемым президентам, назначившим себя "отцами наций". Без лишнего шума "отцов" проводили на покой, и был воссоздан СССР. Объединяющая страну идея, простая, как три копейки, вызрела снизу, и ей стало не иллюзорное и недостижимое единение народов в одну, советскую национальность, как было раньше, а совместное их выживание. Вместо пятилетних планов развития народного хозяйства Академией наук был выработан и принят на сходе народных представителей другой план — план спасения.

Построить корабль, способный защитить экипаж от космического излучения, невозможно без применения нового вида энергии. Для получения энергии нужен константиний. Добыть его в Поясе астероидов люди могут, но доставить на Землю — нет. Значит, на Марсе должна быть создана перевалочная база с постоянным персоналом, до которой добывший константиний экипаж может добраться живым. Но — обреченным. Правда была проста и жестока, и все равно добровольцев набралось на два экипажа…

Михаил Веремеев принципиально не следил за новостями. К восстановлению Советского Союза он отнесся с сарказмом, план спасения считал дурацкой затеей, а добровольцев — зомбированными пропагандой фанатиками. Лишь совершенно случайно, читая в Сети заинтересовавшую его статью по генетике, он зацепился взглядом в бегущей строке за одну фамилию в списке экипажа, отправляющегося в Пояс корабля "Герман Титов". Инженер-петрограф Леонид Веремеев…

Михаил думал, что давно разучился волноваться, но сейчас у него задрожали руки. Он вывел на монитор фотографию и долго разглядывал ее, сравнивая молодое лицо космонавта-добровольца с отражением в зеркале и находя похожие черты. Потом опомнился, запустил поисковую систему, и через несколько минут облегченно вздохнул — Леонид Веремеев оказался всего лишь однофамильцем, не имевшим с ним даже отдаленного родства. Но привычное равнодушное спокойствие больше не вернулось к Михаилу.

В эту ночь он не заснул ни на минуту. Лежал, глядя в потолок, вспоминая всю свою долгую жизнь день за днем, минута за минутой — память у него оставалось все такой же феноменальной. Когда за окном забрезжил рассвет, и стало понятно, что заснуть все равно не получится, Михаил включил компьютер и погрузился в чтение. Читал все подряд — статьи, новости, высказывания ученых и политиков, комментарии к ним. Читал, забыв про еду и сон, а когда опомнился, с горечью обнаружил, что, закутавшись в кокон ненависти, совсем не знает страны, в которой живет, и населяющего ее народа. Впервые за долгие годы куда-то ушли мизантропия и скептицизм, и у Веремеева появилась робкая мысль: может быть, ему еще захочется жить в этой стране, которую он только начал узнавать.

Торопить события он не стал. Хорошенько выспался, а утром, на свежую голову, написал и отправил письмо на имя Президента Академии наук СССР. Быстрого ответа Михаил не ожидал, но он пришел уже на второй день.

Старт "Германа Титова" к Поясу астероидов состоялся в 2061 году, на пять лет позже, чем планировалось. Зато весь экипаж прошел специальную медицинскую подготовку, позволявшую людям выполнить поставленную задачу без ущерба для здоровья. Место корабельного врача, исполнив детскую мечту стать космонавтом, занял академик Михаил Веремеев, временно оставивший пост директора Института Продления Жизни.

Меня разбудил кот, — Пофигей.

Ему как всегда захотелось свежей порции "Кисняшки", и так как в одиночестве он завтракать не привык — пришлось, ворча, подниматься и идти наполнять его миску. Поглаживая жующего Пофигея, я заказал себе завтрак: яичницу и кофе с молоком. Комбайн, не сразу разобрав мой сонный голос, попросил повторить и услышав проснувшегося человека, радостно заширудился в ответ. Пофигей тоже урчал у миски, и под эту родную симфонию, я побрёл в ванную.

Там я потребовал максимальный водный бодрячок, — что было немедленно исполнено, в виде струек холодного душа, бивших со всех сторон. Окончательно проснувшись, я сполоснул рот супергелем и глянул в зеркало. С него, на меня взирало знакомое лицо — я улыбнулся в ответ — да, хорошая штука супергель: последний стоматолог, пару лет назад, досрочно ушёл на пенсию. Ну, пожалуй, бриться я сегодня не буду, тем более, что пена "шелкопёр" вчера закончилась.

Одевшись в привычный "комбез", я переключил на нём терморегулятор на положение "осень" и сменил цвет, — на белый. Обул кроссовки, переключив с режима "чистка", на "дом".

Покончив с утренним туалетом, я вошёл в зал, где на столе уже шкворчала глазунья и дымился кофе. Пофигей, как всегда на моём стуле, грел место. Я уселся рядом, включил новости и принялся за еду.

Голограмма ведущей, на фоне Красной площади, говорила о подготовке к празднику 7 Ноября. Её бодрый, торопливый голос, незаметно растворялся в потоке нахлынувших на меня воспоминаний о своём деде, который признавал из всех праздников, два- этот, и 9 Мая…

Я, всегда любил деда, его рассказы, и частенько бывал у него на даче, где он проводил остатки своих дней, со своей супругой Марьей Николаевной, в компании пса Чубайса и котом Бориской.